Научные публикации
«Дело об убийстве царской семьи»: следствие
Одним из самых резонансных событий уходящего 2018 года стало столетие со дня казни царской семьи. В последние годы опубликовано большое количество материалов, позволяющих частично восстановить картину июльской трагедии в доме Ипатьева. Тем не менее остаются многочисленные вопросы, на которые до сих пор нет ответа. В Государственном историческом музее Южного Урала в июле — ноябре 2018 года проходила выставка «Романовы: 23 ступени в бессмертие… (К 100-летию трагической гибели царской семьи)». Посетители имели возможность познакомиться с биографией и подробностями правления Николая II, деталями ареста, пребывания царской семьи в Тобольске и Екатеринбурге. На выставке была представлена информация о расследовании трагических событий июля 1918 года.
Следствие по делу об убийстве царской семьи началось 25 июля 1918 года, когда части Сибирской армии заняли Екатеринбург. Оно было поручено следователю по важнейшим делам А. П. Наметкину (? — 1919). За несколько дней были произведены осмотр и фотографирование дома Ипатьева, допрошен ряд свидетелей. Наметкин выезжал в район Верх-Исетского завода, где у заброшенного рудника возле шахты «Ганина яма», по показаниям местных крестьян, большевиками проводились «подозрительные» работы.
7 августа Екатеринбургский окружной суд поручил расследование члену суда И. А. Сергееву (1872–1919). Он начал следственные действия с повторного осмотра дома Ипатьева. Затем составил подробное описание полуподвального помещения, где произошло убийство. Следователи обнаружили в двери, которая вела из комнаты в кладовую, два пулевых отверстия диаметром 6,8 миллиметра, во входной двери — одно отверстие. В восточной стене нашли 16 следов от пуль на высоте 31–168,8 сантиметра от пола. В этих местах были зафиксированы следы замывания стенки, вплоть до разрушения рисунка на обоях (неуклюжая попытка скрыть преступление). В полу найдено шесть пулевых отверстий, две пули легли в двух сантиметрах друг от друга. В южной стене — два отверстия. На полу в щелях между досками выявлена человеческая кровь. На доске, снятой с арки, отчетливо видны следы четырех штыковых ударов. По результатам экспертизы специалисты высказали предположение, что было сделано свыше тридцати выстрелов.
11 августа при осмотре нижнего этажа дома Ипатьева в верхней части печной трубы найдены два не до конца сгоревших документа. В них значились фамилии коменданта дома, начальника охраны и приведен список красноармейцев-охранников. Были арестованы и допрошены лица, связанные с караульной командой дома. К январю 1919 года Сергеев практически завершил работу на территории Екатеринбурга.
17 января Верховный правитель России адмирал А. В. Колчак отдал распоряжение о передаче всех материалов и вещественных доказательств следствия генералу М. К. Дитерихсу1.
Предписание № 36 Верховного правителя адмирала А. В. Колчака временно исполняющему должность Главнокомандующего Западным фронтом генерал-лейтенанту М. К. Дитерихсу. Омск, 17 января 1919 года
Материалы дела на 266 листах были доставлены в Омск. 7 февраля 1919 года министр юстиции в правительстве Колчака предложил следователю Омского окружного суда Н. А. Соколову2 возглавить расследование.
Н. А. Соколов. 1920-е годы
Впоследствии М. К. Дитерихс рассказывал о своих впечатлениях от общения со следователем Соколовым: «Среднего роста, худощавый, даже просто худой, несколько сутулый, с нервно двигавшимися руками и нервным, постоянным прикусыванием усов; редкие, темно-шатеновые волосы на голове, большой рот, черные, как уголь, глаза, большие губы, землистый цвет лица — вот внешний облик Соколова. Отличительной приметой его был вставной стеклянный глаз и некоторое кошение другого, что производило впечатление, что он всегда смотрит несколько в сторону. Когда, бежав от большевиков из Пензы, он переоделся простым, бедным крестьянином, из него создался характернейший тип бродяги, босяка, хитровца из повестей Максима Горького…»3
Выяснилось, что первыми внимательно осмотрели следы, оставленные большевиками у Ганиной ямы, крестьяне деревни Коптяки. Они нашли следы от колес транспорта и остатки двух основных кострищ, где сжигалась одежда убитых. В отвалах земли на месте кострищ, на глиняной площадке у шахты и на поляне были найдены фрагменты одежды, металлические части корсетов, несколько драгоценных камней и осколков украшений. Крестьянин С. И. Бабинов рассказывал: «…я пошел на покос… Отошли версты две, а нам навстречу идет какой-то конный красноармеец, мы его стали спрашивать: “Что такое, не пропускают наших людей?” Он нам объяснил, что они ищут тут какую-то банду и потому не пропускают. Наш покос был в лесу близко к руднику… …весь день мы косили, и весь день на руднике стрельба была. Из ружей палили и гранаты рвали… …видал я два кострища. Одно было у шахты, а другое у старой березы… Я стал рыться в костре у березы и в стороне от самого огнища увидал, что-то блестит, затоптанное в земле. Я поковырял пальцем и нашел большой драгоценный камень…»4
Следователь Н. А.Соколов на глиняной площадке у Ганиной ямы. 1919 год
В шахте после откачки воды и процеживания ила обнаружились разбитые эмалевые образки, воинский значок лейб-гвардии уланского полка, шефом которого была императрица, пряжка от ремня Николая II, оправа и два стекла от пенсне Е. С. Боткина, его же искусственная челюсть, части от шести женских корсетов, бриллиант в десять карат, серьга императрицы — жемчуг в платине, десять топазов от ожерелий великих княжон, женский палец, отделенный по межфаланговому суставу острым режущим орудием, труп маленькой собачки, хорошо сохранившийся из-за низкой температуры в шахте — правая лапа была сломана, череп пробит.
Вставная челюсть, принадлежавшая доктору Е. С. Боткину. 1910-е годы. В 1983 году по завещанию епископа Нектария (Концевича) передана епископу Кириллу (Дмитриеву), в 2010 году поступила в музей Свято-Троицкой духовной семинарии (г. Джорданвилль, США)
Обнаружив среди кострищ фрагменты обожженных костей, Н. А. Соколов предположил, что все тела были расчленены и сожжены у шахты. Но в протоколах осмотра шахты нет ни намека на наличие там «просаленной почвы», о которой упоминали Дитерихс и Соколов. Комки земли, перемешанной с чем-то, напоминающим сало, нашли при промывке ила из шахты. Но ведь во время работы шахт в них имелись машины, которые до революции обильно смазывали смальцем. Что касается найденных фрагментов костей, то их в 1919 году осматривал единственный эксперт — врач Белоградский, который заявил, что осколки принадлежат крупным млекопитающим и не исключено, что человеку. При этом Белоградский подчеркнул, что не является специалистом в области сравнительной анатомии. В 1998–2000 годах экспедицией под руководством А. Н. Авдонина с участием главного археолога Московского Кремля Т. Д. Пановой были произведены археологические раскопки в районе Ганиной ямы и обнаружены части разрубленных костей. На сей раз костные фрагменты были подвергнуты тщательному исследованию. Оказалось, что все они принадлежали животным и были выварены.
В мае 1919 года Н. А. Соколов в течение одного светового дня прошел весь путь от Ипатьевского дома до Ганиной ямы. Он зафиксировал состояние Коптяковской дороги у железнодорожного переезда № 184: «В расстоянии 414 шагов от переезда на полотне дороги, в наиболее низком поверх дороги месте, набросан мостик. Он состоит из нескольких новых бревнышек толщиною в вершка 3–4 и старых железнодорожных шпал. Шпалы и бревнышки положены прямо на полотно дороги». Следователь даже сфотографировал это место и подписал: «Мостик, набросанный большевиками на Коптяковской дороге, где застрял грузовой автомобиль, доставивший трупы царской семьи к руднику».
Мостик, набросанный большевиками на Коптяковской дороге. 17 июня 1919 года (фотография из следственного дела)
В дальнейшем он никогда не рассматривал версию о возможном захоронении останков в районе «мостика из шпал». Почему? По одной простой причине. Это место находилось вне кольца чекистской охраны, а Соколов был твердо убежден, что манипуляции с телами могли проводиться только внутри этой зоны. Ни один из чекистов, причастных к захоронению тел Николая II, членов его семьи и приближенных в братской могиле под «мостиком», тогда в руки следствия не попал. Соколов честно признал, что осмотр местности не был произведен в полной мере, поскольку существовало много предположений о том, где может находиться захоронение, и для правильного разрешения этой задачи необходимы планомерные работы по раскрытию старых шурфов, шахт и других мест, внушающих некоторые в этом отношении подозрения.
Летом 1919 года колчаковские войска оставили Екатеринбург. Вместе с ними уехал и Н. А. Соколов. Главной его заботой на пути через Омск, Читу, Харбин и Тяньцзинь было сохранить материалы расследования.
Настольный реестр судебного следователя по особо важным делам при Омском окружном суде Н. А.Соколова
Чтобы спасти документы, он передал их французскому представителю генералу М. Жанену. Из Тяньцзиня материалы были доставлены морем в Марсель, однако по дороге часть их была испорчена, часть украдена. Жанен сделал попытку передать документы великому князю Николаю Николаевичу, но бывший главнокомандующий даже не пожелал принять Жанена и Соколова, указав через доверенное лицо, что документы желательно отдать председателю Совещания русских послов за границей М. Н. Гирсу.
18 января 1921 года Гирс принял на хранение материалы подлинного следственного производства в десяти томах с вещественными доказательствами и тут же стал ограничивать Соколова в пользовании документами для следствия, которое тот продолжил в Париже. Не нашел поддержки Соколов и у большей части русской эмиграции. Для монархистов он был «демократом», для левых — «колчаковцем». Вдовствующая императрица Мария Федоровна не захотела встретиться с ним, поскольку отказывалась верить в смерть своих детей и внуков. Никто не принимал всерьез его выводы о гибели всей царской семьи.
Изнуренный непосильным трудом, Н. А. Соколов скончался 23 ноября 1924 года: его нашли мертвым в саду дома во французском городке Сальбри (департамент Луар-э-Шэр), где он тогда жил. Похоронен Н. А. Соколов на местном кладбище, там и поныне стоит над могилой крест с надписью: «Правда твоя — правда во веки». Перед смертью он успел опубликовать на французском языке часть материалов следствия в книге «Судебное расследование убийства семьи русского императора».
Sokoloff N. Enguête judiciaire sur ľassassinat de la famille impériale Russe. Paris: Payot, 1924
Русское издание книги увидело свет уже после смерти автора. После кончины Соколова часть следственного производства, находившегося у него в руках, перешла к жившему в Париже эмигранту князю Орлову.
О Соколове в среде русской эмиграции вспомнили только в конце 1920-х годов, когда уже всем стало ясно, что расстрел царской семьи — это не выдумка следователя. Теперь решительно все, включая недоказанные предположения Соколова, стало приниматься эмигрантами за безусловную истину. Соколов в ходе расследования постоянно копировал следственные материалы. В итоге у различных эмигрантских организаций и лиц оказались разные по объему комплексы документов. После окончания Второй мировой войны восемь томов следственных материалов попали в распоряжение советских войск и были отправлены в Москву. Четыре тома поступили в Главную военную прокуратуру (в настоящее время хранятся в Государственном архиве Российской Федерации — ГАРФ), четыре — в Министерство госбезопасности СССР, откуда в 1964 году были переданы в Центральный партийных архив (ныне РГАСПИ).
Копии документов, находившиеся у генерала М. К. Дитерихса, легли в основу сборника «Убийство царской семьи». Его составители использовали также копии материалов следствия, принадлежавшие Р. Вильтону, который помогал Соколову и Дитерихсу во время расследования и при эвакуации документов. Оставшаяся у князя Н. Орлова часть архива Соколова неожиданно всплыла в 1989 году на аукционе «Сотбис». Архив был оценен в 350 тысяч фунтов стерлингов, но тогда не был продан. 3 сентября 1996 года был подписан договор между Российской Федерацией и правящим князем Лихтенштейна Хансом-Адамом II о возвращении князю его семейного архива в обмен на приобретенные князем на аукционе материалы Н. А. Соколова. В 1997 году документы были переданы российской стороне и поступили на хранение в ГАРФ.
Примечания
1. Михаил Константинович Дитерихс (1874–1937) — участник Русско-японской и Первой мировой войн. Один из руководителей Белого движения в Сибири и на Дальнем Востоке, начальник штаба А. В. Колчака, руководитель комиссии по расследованию убийства Николая II и членов его семьи. Правитель Приамурского земского края в 1922 году. После поражения белых эмигрировал в Китай.
2. Николай Алексеевич Соколов (1882–1924) родился в городе Мокшане Пензенской губернии. Окончил Харьковский университет, служил следователем в Пензенском окружном суде. После октября 1917 года бежал в деревню Медведевка Саратовской губернии. В 1918 году перебрался в Сибирь, был назначен следователем по особо важным делам при Омском окружном суде. С 1919 года полностью переключился на дело об убийстве царской семьи, которое продолжал и в эмиграции до конца своих дней.
3. Дитерихс М. К. Убийство царской семьи и членов дома Романовых на Урале : в 2 т. Т. 1. М., 1991. С. 175–176.
4. РГАСПИ. Ф. 588. Оп. 3. Д. 8. Л. 137–137 об.