1 июня традиционно отмечается Международный день защиты детей. Государственный исторический музей Южного Урала предлагает Вашему вниманию несколько сюжетов о положении детей в годы Великой Отечественной войны. Нами затронуты лишь отдельные проблемы периода, когда перед обществом встала задача не только защиты страны, но и, по сути, спасения своего будущего.
Эвакуация
Крупной акцией по спасению детей от фашистского нашествия стала эвакуация в восточные районы страны. Дети перевозились как вместе с родственниками, так и в составе учебно-воспитательных заведений. По неполным подсчетам, в 1941-1942 гг. на Урале было размещено 812 эвакуированных детдомов, детсадов, интернатов, спецшкол, в которых насчитывалось около 100 тыс. человек. Эта цифра не может быть признана окончательной, т.к. шел процесс переформирования учреждений.
Как правило, детские учреждения направлялись в сельскую местность. Им отводились здания школ, больниц, санаториев, клубов, изб-читален. Немалую часть пришлось размещать в домах сельчан. Всюду отмечалось переуплотнение, необеспеченность топливом, оборудованием, одеждой. Требовалась широкая общественная помощь. Осенью 1941 г. стране стал известен почин женщин Кировской области активно включиться в борьбу за спасение эвакуированных детей1. Аналогичные движения возникли и на Урале. Колхозы «Заветы Ильича» и «Путь к социализму» Шадринского района, создав продовольственные фонды для прибывших детдомов, обеспечили их овощами, крупой, мясом, молоком. В январе 1942 г. власти Челябинской области одобрили эту инициативу и рекомендовали ее к распространению. Важная роль отводилась комсомолу и школьным коллективам. Они собирали посуду, мебель, инструменты, игрушки, семена.
На особом положении находились детдома с испанскими детьми. На Урале испанских детдомов было 4 или 5. Один из них находился в Челябинской области – сначала в с. Канаши Красноармейского района (78 человек), затем в Миассе (103 человека). Челябинский обком ВКП(б) в мае 1942 г. специально решал вопрос об испанском детдоме и поручил облисполкому перевести его в более подходящее помещение, облздравотделу – прикрепить к детдому врачей из Челябинска с обязательным выездом на место не реже раза в месяц. Детдому выделили дополнительные фонды и во второй половине 1942 г. дети получали по 500 г печеного хлеба в день, по 900 г
жиров, 1315 г
мяса-рыбы, 2000 г
крупы и макарон, 500 г
муки, 1500 г
сахара и кондитерских изделий, 9200 г картофеля и овощей, 4,6 л молока на человека в месяц2.
На Урал прибыло много детей из Ленинграда и области. За заботу о них в 1943-1944 гг. Ленгорисполком наградил почетными грамотами многих местных работников, а Челябинской области вручил Красное Знамя3.
Беспризорность
Устройство эвакуированных детских учреждений являлось частью решения более общей проблемы: борьбы с детской беспризорностью и безнадзорностью. В научных трудах, посвященных данной теме, справедливо подчеркивается всенародный характер заботы об осиротевших детях, ведущая роль парторганизаций.
Проблема беспризорничества существовала и до войны. Война чрезвычайно обострила проблему. На Урале, в глубоком тылу, дети оставались без надзора в силу занятости родственников на работе, сокращения занятий в школах до 2,5-3 часов в день, лишались попечения из-за арестов, смерти взрослых от истощения и непосильных нагрузок. Все годы войны ряды беспризорников пополняли и те, кто бежал с заводов, из школ ФЗО, ремесленных училищ, детдомов.
21 января 1942 г. постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) «Об устройстве детей, оставшихся без родителей» предусматривалось создание особых комиссий при исполкомах Советов, расширение сети приемников-распределителей НКВД, устройство детей до 14 лет на патронат и в детдома, старше 14 лет — в школы ФЗО, РУ, на работу в промышленность и сельское хозяйство4. В Челябинской обл. к лету 1945 г. числился среди подопечных, патронированных, усыновленных 2971 ребенок5. Главной формой устройства обездоленных детей оставались государственные учреждения.
Выявлением и устройством бездомных и осиротевших детей занимались милиция, уличные и домовые комитеты, отделы народного образования и соцобеспечения. Основную нагрузку выполняли милиционеры: снимали детей с поездов, подбирали их на вокзалах, рынках, улицах. Проводились кампании «по ликвидации детской беспризорности». В Челябинской области в августе 1942 г. (во время двухнедельника) было развернуто 6 детприемников и 28 детских комнат милиции. За 1942 г. здесь задержали 8184 беспризорных и 3229 безнадзорных детей. Из них в детдома устроили 3202 человека, в систему трудрезервов и на работу — 4349. Кроме того, из детдомов было «выведено на производство» 2227 воспитанников, в том числе на 6 военных заводов – 1675 человек 14-17 лет. 1521 подростка направили в школы ФЗО и РУ.
Наряду с мерами по обеспечению одеждой, питанием, медпомощью детей, находящихся в приемниках-распределителях и детских комнатах милиции, обком обязал облОНО и обком ВЛКСМ направить туда для постоянной работы учителей-комсомольцев. Серьезного вмешательства властей требовала и ситуация с устроенными на работу детдомовцами. Так, в октябре 1942 г. выяснилось, что на заводе № 114 подростки из детдомов размещены в летних палатках, не имеют одежды и обуви, в результате чего дезертируют, хулиганят, воруют6.
Для 1943 — начала 1944 гг. характерно создание так называемых инициативных детдомов. «Свои» детдома организовали заводы, стройки. В сельской местности открывались межколхозные детдома и интернаты. Необходимость в них была настоятельной. Колхозы не имели средств на постоянное содержание детдомов, поэтому началась передача их в ведение Наркомпроса. Половина межколхозных детдомов Курганской обл. перешла на гособеспечение к осени 1944 г., остальные — несколько позже7.
Скудное питание, теснота, холодные помещения приводили к физическому ослаблению детей. В детдомах фиксировались заболевания цингой, тифом, туберкулезом. Возможностями для улучшения медико-санитарного состояния детдома не обладали. В Челябинской области к весне 1944 г. ряд городских детдомов перешел на санаторный режим (дети в них получали четырехразовое питание), через год было выделено 300 санаторных пайков для сельских детдомов. В этой области на средства комсомольского фонда был создан Анненский туберкулезный детский санаторий, в котором за год побывало 500 ослабленных воспитанников детдомов8.
Несмотря на повышенное внимание государства, усилия разных организаций, проблема беспризорности в условиях войны должным образом решена не была. Немало детей — сирот вообще оставалось вне учета9.
Дошкольные учреждения
В условиях войны с предельной остротой встал вопрос о дошкольных учреждениях для детей. За годы войны число детей, посещавших дошкольные учреждения, выросло. Развитие сети шло прежде всего за счет перегрузки имевшихся учреждений. Из-за их переполненности, а также в случае их закрытия матери либо не могли выйти на работу, либо брали детей с собой, иногда и в заводские цеха. В особо напряженные периоды полевых работ действовали передвижные детясли, а кое-где ясли устраивались прямо в полевых станах и животноводческих бригадах10. Имеются сведения и о неформальных яслях и садах, когда уход за группами детей поручался пожилым родственникам и знакомым. При некоторых школах открывали «детские комнаты» для малолетних братьев и сестер учащихся.
Перед войной существовало 2 типа дошкольных учреждений по продолжительности рабочего дня: 9- и 24-часовые. В условиях войны длительность пребывания детей в яслях и садах увеличилась в целом до 12-14 часов. Часть учреждений, в том числе и сезонных, переходила полностью на круглосуточный режим (без дополнительной оплаты для сотрудников), в других имелись группы ночующих детей или «круглосуточников».
При всей переуплотненности детских учреждений мест в них не хватало. Через полгода войны председатель Челябинского облисполкома докладывал в СНК СССР, что в городах и рабочих поселках области дети охвачены садами на 15%, яслями – на 9%. Бюро Челябинского обкома 10 марта 1942 г., обсуждая вопрос о сети детских учреждений в городах и рабочих поселках, рекомендовало исполкомам советов проверить контингент детсадов и освободить от обслуживания ими тех детей, в семьях которых есть кому ухаживать за ребенком11.
Плата за пользование детсадом или яслями была довольно высокой. В бюджетных обследованиях рабочих семей Челябинской области, относящихся к 1942 г., присутствуют разные (в зависимости от ведомственной принадлежности и типа учреждений) месячные ее показатели – от 75,6 до 146 руб. В дополнение к этому требовалось сдавать хлебные карточки или хлеб, что оказывалось не всегда возможно. К примеру, на партсобрании Челябинского рудоуправления в Увельском районе в ноябре 1943 г. жена военнослужащего говорила о том, что из-за невозможности ежедневно вносить по 200 г
хлеба на ребенка была вынуждена забрать своих детей из детсада. В тех условиях такое положение не оценивалось как ненормальное. Более того, принимались меры по ужесточению этого требования. Партбюро завода «Кургансельмаш» в январе 1943 г. в постановлении о работе детсада поручило завкому взыскать задолженность по хлебу с родителей, не сдавших карточки на детей, и установить на будущее, что сдача их производится не позже второго числа каждого месяца12.
В деревне продуктовые фонды сезонных яслей и площадок формировались двояко: за счет колхозов и за счет родителей. Челябинский обком рекомендовал колхозам наряду с обязательным выделением продуктов для детей из артельного фонда привлекать к участию в материальных затратах самих родителей, установив очередность доставки из семей молока, яиц и т.д.13
Немалую проблему составляли кадры дошкольных учреждений, особенно в деревне. Для ее решения организовывались краткосрочные курсы и семинары воспитателей и ясельных сестер. На такие курсы набирались колхозницы и ученицы 5-7 классов. К обслуживанию сезонных учреждений привлекались дошкольные работники из городов, местная интеллигенция. Весной 1942 г. к деревенской интеллигенции по поводу организации детплощадок в колхозах обратились 3 наркомата: Наркомпрос, Наркомздрав, Наркомзем. И все же кадров не хватало. Кое-где колхозными яслями заведовали 12-13-летние девочки14.
Материальная база дошкольных учреждений была слабой. Для преодоления дефицита оборудования и инвентаря активизировалась общественная помощь. Бюро Верхне-Уральского райкома ВКП(б) Челябинской области в апреле 1942 г. поддержало почин женщин Петропавловского совхоза по сбору вещей для детских учреждений среди населения и решило поставить этот вопрос на кустовых совещаниях дошкольных работников. Действовало, хотя и не в должной мере, шефство предприятий. Проводились недели и месячники помощи. Наиболее тяжело решалась проблема питания детей. На ребенка в яслях полагалось 900 г сахара в месяц при норме по карточке 400 г. При круглосуточном пребывании в детском саду на ребенка должно было расходоваться мяса в месяц 1,5 кг вместо 400 г по карточке.
Партийными комитетами и советскими органами принимались специальные решения об улучшении продовольственного снабжения дошкольных учреждений. Но многие их требования оставались лишь благими пожеланиями. Снабжение детсадов и яслей шло неравномерно в течение года, квартала и даже месяца, поскольку отоваривание фондов происходило обычно в конце месяца. Далеко не на все детские учреждения выделялись централизованные фонды, а назначенные фонды отоваривались не полностью. Вот как выглядело обеспечение фондовыми продуктами яслей № 20 Челябинска за 7 месяцев 1943 г.: мяса получили 17% от назначенного фонда, сахара – 60%, крупы – 86%, молока – 30%. Вместо полноценных продуктов поступали заменители: солодовое молоко, субпродукты, консервы, селедка.
Положение с питанием в дошкольных учреждениях было тяжелым и в городе и в деревне. Повсеместно на уровне республиканского и областного руководства на Урале, особенно с 1943 г., констатировался рост числа истощенных и ослабленных детей в дошкольных заведениях. О серьезности проблемы говорят комплексные проверки состояния дошкольных учреждений, проведенные на Урале во второй половине 1943 г., а также характер принятых по ним решений. Бюро Челябинского обкома в июле 1943 г. установило, что области сложилось неудовлетворительное, а в ряде мест – угрожающее положение со снабжением детских учреждений продовольствием, и потребовало от партийных, советских, торговых организаций немедленно устранить вскрытые проверкой недостатки. Бюро подчеркнуло, что детские фонды для торгов, ОРСов, продснабов должны начисляться отдельно от общих и с обязательным обозначением во всех документах: «Для детских учреждений». Кроме того, бюро запретило выдавать манную крупу и рис кому-либо помимо детских и лечебных учреждений15.
Питание
Проблема детского питания существовала не только в дошкольных учреждениях. В еще большей степени она сказывалась на так называемых неорганизованных детях. 27 октября 1942 г. вышло постановление СНК СССР «О мероприятиях по улучшению работы органов Наркомздрава и детских учреждений по медицинскому обслуживанию детей и усилению питания нуждающихся детей». На основании его для ослабленных детей от 3 до 13 лет создавались столовые, дающие питание 2 раза в день16. В ноябре 1943 г. СНК РСФСР принял решение об открытии детских столовых усиленного питания для нуждающихся семей военнослужащих.
Помощь детям фронтовиков, нуждавшимся в дополнительном питании, на заключительном этапе войны осуществлялась и в виде продажи пайков по специальным талонам. В феврале 1945 г. в Курганской области паек содержал 2 кг муки, 1 кг крупы, по 0,5 кг масла и сахара, 100 г мыла. Пайки были приготовлены для 15 тыс. детей.17.
В обеспечении питанием школьников весомую роль играли пришкольные участки и подсобные хозяйства. Их общая площадь за годы войны выросла.
Из продуктов, получаемых со своих участков, школы имели возможность выдавать ученикам горячие завтраки. Челябинский облоно в отчете за 1941-1942 уч. Год подчеркнул, что те сельские школы, которые сумели устроить горячие завтраки, как правило, добивались 100% охвата детей школьными занятиями. Бюро Челябинского обкома ВКП(б) в ноябре 1944 г. высоко оценило опыт Верхне-Кизильской семилетней школы Агаповского района, которая за счет своего урожая обеспечивала учеников полный учебный год горячими завтраками из двух блюд. Отдельные школы Курганской области практиковали двухразовое питание особо нуждающихся учеников с выдачей им продуктов на дом18.
Сложнее решался вопрос в городах. 3 октября 1942 г. правительство РСФСР приняло постановление, на основании которого учащиеся городских и поселковых школ должны были получать на завтрак по 50 г хлеба и 10 г сахара или кондитерских изделий без зачета продуктовых карточек. Предусматривалось обеспечение школьных буфетов овощами и молочными продуктами за счет децентрализованных поставок. Но на практике в большинстве школ детям выдавали только хлеб.
Школа
В период войны на Урале значительная часть детей школьного возраста не была охвачена школой. Сказывались разные причины: отсутствие близко расположенной школы, прекращение учебы из-за необходимости работать, по болезни и т.д. Наиболее частой причиной была нехватка одежды и обуви. По Челябинской области с 15 сентября по 5 декабря 1944 г. из сельских школ выбыло по неуважительным причинам (как указывалось на сессии облсовета) 2864 человека и в их числе из-за отсутствия одежды и обуви — 195519.
В обстановке войны речь шла не только об охвате всех детей школьного возраста учебными занятиями, но и об ответственности школы за бытовое обеспечение детей. Именно школе, учителям приходилось решать многие материальные аспекты проблемы всеобуча. Исходным пунктом в этом являлся полный учет детей школьного возраста. До начала учебного года и неоднократно в течение его учителя проводили подворные и поквартирные обходы, составляли списки учеников, беседовали с родителями о необходимости определения детей в школу, ставили вопрос о всеобуче перед общественностью.
14 июля 1943 г. СНК СССР утвердил инструкцию «Об организации учета детей и подростков в возрасте от 8 до 15 лет включительно и о порядке контроля за выполнением Закона о всеобщем обязательном обучении». По сути дела, учет одновременно означал выявление нуждающихся детей. При школах формировались фонды помощи ученикам. Учителя совместно с активистами собирали обувь и одежду среди населения, привлекали родителей к сдаче денег на приобретение детских вещей, устраивали платные постановки и концерты. С помощью общественности в 1943-1944 уч. году нуждающимся учащимся Челябинской области было выдано и продано 18,6 тыс. пар обуви, 130 тыс. м ткани20.
На заключительном этапе войны предметом специального внимания местных властей стало производство и распределение обуви для школьников. В начале 1944, а затем 1945 гг. Челябинским и Свердловским обкомами ВКП(б) принимались особые решения по данному вопросу: устанавливались планы объема выпуска детской обуви, сроки выполнения, ответственные изготовители, рыночные и нерыночные квоты распределения21.
Общественность нацеливалась на разностороннюю помощь школам, проведение массовых кампаний в виде декад и месячников. Их итоги подводились и анализировались на всех уровнях. Распространялось индивидуальное шефство над необеспеченными детьми. Курганский облоно в отчете за 1944-1945 гг. указал, что успешно закончили учебный год те дети, заботу о которых взяли на себя секретарь Белозерского РК ВКП(б) Свиридов, председатель РИК Тюрина, директор средней школы Эскович, учителя Иковской семилетней школы22.
Подводя итог, стоит особо отметить, что в деятельности властей и общественных организаций Южного Урала социальная помощь детям занимала важное место, было сделано немало для облегчения их участи. Все эти меры позволили смягчить тяжелейшие последствия военного времени. А сами дети активно участвовали в приближении Победы, работая на заводах, на колхозных полях, собирая посылки для фронтовиков.
1. ЦДНИОО. Ф.371. Оп.6. Д.191. Л.3; Учительская газета. 1941. 12 ноября.
2. Советский тыл в период коренного перелома в Великой Отечественной войне. М., 1989. С.338; ЦГАООРБ. Ф.122. ОП.24. Д.20. Л.68; Ф.632. Оп.1. Д.274. Л.62,74; ОГАЧО. Ф.П-288. Оп.7. Д.132. Л.80; Оп.6. Д.43. Л.5; Д.358. Л.80.
3. См.: Западный Урал – фронту: Трудящиеся Пермской области в борьбе за победу в Великой Отечественной войне (1941-1945 гг.). Пермь, 1985. С.241; На главных направлениях: Хроника Курганской областной организации КПСС. Кн.1. Челябинск, 1988. С.156; Учительская газета. 1944. 2 февраля.
4. Собрание постановлений правительства СССР. 1942. № 2. С.24-25.
5. Черник С.А. Советская общеобразовательная школа в годы Великой Отечественной войны. М., 1984. С.90; Очерки по истории Башкирской АССР. Т.2. Уфа, 1966. С.432; ОГАЧО. Ф.П-288. Оп.9. Д.125. Л.116.
6. ЦДНИУР. Ф.54. Оп.2. Д.1692. Л.25; ОГАЧО. Ф.П-288. Оп.6. Д.82. Л.34; Оп. 42. Д.21. Л.80-81, 441-442; Д.22. Л.170.
7. ЦГАООРБ. Ф.122. Оп.24. Д.185. Л.65; ГАОПДКО. Ф.166. Оп. 2. Д.170. Л.135-136; ГАКО. Ф.1541. Оп.2. Д.68. Л.34.
8. ОГАЧО. Ф.П-288. Оп.8. Д.99. Л.15; Оп.9. Д.125. Л.111; Очерки истории Удмуртской АССР. Т.2. Ижевск, 1962. С.247.
9. Проблема сохранялась и после войны. Еще и в 1952 г. Совмин СССР принимал постановление «О ликвидации детской беспризорности в РСФСР».
10. См.: Правда. 1942. 24 июля; Челябинский рабочий. 1942. 3 марта; ОГАЧО. Ф.П-168. Оп.2. Д.222. Л.57.
11. ГОПАПО. Ф.105. Оп.13. Д.509. Л.43; Оп.9. Д.5. Л.31; ОГАЧО. Ф.П-288. Оп.6. Д.51. Л.3.
12. ОГАЧО. Ф.485. Оп.15. Д.47. Л.271; Д.48. Л.301; Д.62. Л.239; Ф.П-229. Оп.4. Д.69. Л.80; ГАОПДКО. Ф.10. Оп.11. Д.45. Л.15.
13. ЦДНИОО. Ф.371. Оп.6. Д.17. Л.8-9; ОГАЧО. Ф.П-288. Оп.6. Д.11. Л.2.
14. Звезда. 1942. 10 марта, 3 июня; Челябинский рабочий. 1942. 24 марта; ЦДНИУР. Ф.311. Оп.1. Д.99. Л.23; Красная Башкирия. 1942. 11 апреля; ЦГАУР. Ф.738. Оп.1. Д.2023. Л.8; ГАСО. Ф.88. Оп.1. Д.5311. Л.164 и др.
15. ОГАЧО. Ф.П-288. Оп.7. Д.48. Л.10-14.
16. ЦДООСО. Ф.4. Оп.37. Д.24. Л.29; Д.102. Л.1-11; Красная Башкирия. 1942. 20 марта; Сборник важнейших приказов и инструкций по вопросам общественного питания. М., 1945. С.88.
17. ГАКО. Ф.1541. Оп.2. Д.34. Л.40; Красная Башкирия. 1945. 7 марта.
18. ЦДООСО. Ф.4. Оп.38. Д.14. Л.13; Ф.60. Оп.2. Д.208. Л.87-88; ОГАЧО. Ф.288. Оп.8. Д.3-5; ГАОПДКО. Ф.166. Оп.49. Д.60. Л.5.
19. ЦДНИОО. Ф.371. Оп.9. Д.11. Л.198; ОГАЧО. Ф.274. Оп.3. Д.71. Л.17.
20. Директивы ВКП(б) и постановления советского правительства о народном образовании. Вып.1. М.-Л., 1947. С.112-117; ЦДНИУР. Ф.16. Оп.14. Д.515. Л.9; ГАРФ. Ф.2306. Оп.70. Д.2895. Л.11; ОГАЧО. Ф.804. Оп.7. Д.124. Л.22.
21. См.: ЦДООСО. Ф.4. Оп.39. Д.11. Л.27; Д.26. Л.15-16; Д.28. Л.16-17; Оп.40. Д.22. Л.22-23; ОГАЧО. Ф.П-288. Оп.8. Д.27. Л.3.
22. ЦДНИОО. Ф.371. Оп.9. Д.404. Л.12-13; ГАРФ. Ф.2306. Оп.70. Д.3078. Л.3.
