Загрузка...
8827

В последние годы в наш лексикон вернулось подзабытое с конца прошлого века слово «пропаганда». Обвинение в ее использовании становится одним из излюбленных журналистских штампов («российские пропагандистские каналы», «западные пропагандистские СМИ» и т. д.). Создается впечатление, что понятие, тесно связанное с противостоянием двух политических систем в ХХ веке, снова стало востребованным. Понятно, что этот термин никуда не уходил из нашей жизни, просто его на некоторое время заменило толерантное «манипулирование общественным сознанием». Но как только внешняя и внутренняя ситуация изменилась, вернулась и старая терминология. Попробуем разобраться, что означает данное понятие и насколько оно эффективно в эпоху противостояния идеологий, к коей, несомненно, относится Гражданская война на территории России. Предметом нашего анализа станут публикации в газетах 1919 года, сохранившихся в фондах Государственного исторического музея Южного Урала1.

Определимся с терминологией. В течение прошлого века в жизни человечества неуклонно возрастала роль информации. Последняя присуща только живой материи и, являясь категорией социальной, определяется как «знание, сообщение, сведение о социальной форме движения материи и о всех других ее формах в той мере, в какой они используются обществом, человеком, вовлечены в орбиту общественной жизни»
2. Она не есть окружающая человека реальность, а лишь отражение последней и представляет собой знания, используемые отдельным человеком или всем обществом для ориентации в окружающем мире, для анализа и последующих за ним действий в процессе преобразования окружающей действительности в целях ее совершенствования и дальнейшего развития. Чем большее количество информации предоставлено на выбор индивидам или группам, тем выше степень свободы в данном обществе. И наоборот, чем меньше выбор, обеспечиваемый, а иногда и контролируемый властью, тем ниже степень свободы человека и заметнее приближение к политической системе, в которой государство или иные структуры стараются максимально изолировать потребителей от независимых информационных источников, формируя «заказ на информацию». Здесь и начинается процесс манипулирования общественным сознанием.

Выделяют целый ряд признаков манипуляции. Прежде всего это психологическое воздействие, кардинально отличающееся от прямого физического давления на индивида. При этом оно должно осуществляться только при участии самого человека, так как большинство граждан не желает анализировать тот поток информации, который к ним поступает. Гораздо проще воспринимать все на веру, чем критически перерабатывать сообщение, анализировать его источник и составляющие. Только в том случае, если индивид усомнится, попытается воспрепятствовать такого рода воздействию, манипулирование сознанием терпит поражение. Вторым признаком является необходимое условие соблюдения тайны такого влияния. Социолог Г. Франке писал: «Под манипулированием в большинстве случаев следует понимать психическое воздействие, которое производится тайно, следовательно, и в ущерб тем лицам, на которых оно направлено»
3. Настоящий успех достигается только тогда, когда манипулируемый искренне верит, что приходящая к нему информация объективна. Третьим признаком является наличие определенного аппарата, так как манипулирование требует мастерства и знания механизмов такого воздействия — особого рода технологий. Поэтому необходимы специалисты, способные осуществлять подобные мероприятия.

На данном этапе в дело вступают пропагандистские институты. Само слово «propaganda» в переводе с латинского означает «подлежащий распространению». В советских словарях оно получило двойное толкование. Коммунистическая пропаганда — «научно обоснованная система духовной деятельности по распространению марксистско-ленинской идеологии и политики с целью просвещения, воспитания и организации масс, одно из средств руководства партией процессами революционной борьбы, строительства социализма и коммунизма». Пропаганда же буржуазная имела единственной целью «навязывание массам ложных идей, теорий, необъективной информации в интересах господствующих классов»4. Несмотря на столь разительные отличия, есть в определениях и общая составляющая — внедрение в условиях любой общественно-политической системы в сознание людей определенной идеологии для достижения заранее сформулированных задач.

Обывателю проще ориентироваться в пределах непосредственного восприятия, жизненный опыт и здравый смысл используются мало. Поэтому картина окружающего мира базируется на непосредственных образах. Это обстоятельство делает массовое сознание уязвимым для воздействия: те или иные стороны сознания получают подкрепление в идеологии, а идеология в свою очередь использует созвучные массовые представления. Особенно это касается знаний об обществе. Их усвоение происходит почти автоматически, они становятся устойчивыми, независимыми от эмпирических. Оторванность стереотипных знаний от личного опыта делает возможным дуальное восприятие действительности.

В результате мы имеем сознание, нормально воспринимающее несовместимые вещи. Для примера возьмем событие, произошедшее в селе Алабуга. В газете «Советская правда» от 27 ноября 1919 года появляется статья «Долой темноту и невежество!». В деревне отмечалась годовщина Октябрьской революции. Праздник «справлялся, не больше, не меньше, с молебном, торжественным крестным ходом и обычным поповским бессмысленным колдовством. Что это? Шутка? Злостная выдумка провокатора? Инициатор этого — саботажник и кулак?». Далее автор статьи констатирует: «Нет, как убога и невежественна наша многострадальная деревня! Как еще темен наш жалкий и великий, рабский и буйно-освободительный народ! Вся эта нелепица была придумана членами Ревкома — честными коммунистами — для единения всех жителей и для того, чтобы заслужить доверие масс». Между тем для дуального сознания проведение такого мероприятия вполне естественно.

Пропаганда гармонизирует общество, государство и их институты. Но есть и обратная сторона. Нижестоящие структуры в стремлении преуспеть (в материальном, карьерном или каком-либо другом плане) стараются нивелировать негатив путем фальсификации сведений и преувеличения достижений. Появляется вторая, «виртуальная» реальность, противоречащая в своем существовании всем объективным законам человеческой цивилизации. Приукрашенная информация, проходя через контролирующие инстанции, настолько преобразуется, что реальные сведения власть просто не получает. Не понимая всей глубины происходящих на нижних ступенях общества процессов, она тем самым гарантирует перманентный кризис государственного аппарата.

С другой стороны, сам человек оказывается в другой, непривычной системе координат. Возникает конфликт между навязанной ему средствами массовой информации картинкой и серой, невзрачной, безрадостной действительностью. Конечно, определенная часть людей, прочитав статью в газете с сообщением о счастливой жизни крестьян в коммуне, начнет верить, что если не здесь, то уж где-то наступило «светлое завтра». А при огромных расстояниях и низкой мобильности населения создать подобную иллюзию не составит труда. Но для большинства граждан такое состояние является невыносимым. Компенсаторную функцию выполняет «вторая жизнь» — общественная, которая бьет ключом и где всегда есть место подвигу. Поэтому «человек индивидуальный» уступает место «массовому человеку», для которого «естественно встраиваться в организацию — эту форму массы — и повиноваться программе, ибо таким способом “человеку без личности” задается направление»
5
.

Основным способом воздействия на таких людей становятся слова «надо», «должен». Сама реальность в кризисные периоды позволяет пропаганде использовать ее для поддержания общества в состоянии постоянной милитаризации сознания, «взведенного курка». Это использовали в годы Гражданской войны противоборствующие стороны. В результате на страницах газеты «Курганская свободная мысль» за 3 июня 1919 года появляется заметка, в которой читаем: «Наша страна переживает такое время, когда интересы ея больше чем когда-либо в другую пору, требуют от граждан самоограничения и самопожертвования, готовности отдать все свои силы, все свое свободное время и все свои материальные блага на работу по воссозданию организма страны во всей ее обновленной мощи».

Приспосабливаясь к социальным условиям, человек развивает в себе те черты, которые заставляют его желать действовать так, как надо. Причем усвоение образцов поведения происходит бессознательно, через механизмы подражания и идентификации. Чувство единения, принадлежности к большому и сильному государству народу было необходимо в тревожные дни Гражданской войны. Практика единых политдней, субботников и других массовых мероприятий находила отклик у трудящихся, которые часто сами выступали с подобными инициативами. Мысль, что многие тысячи людей в стране одновременно делают то же, что и они, вызывала ощущение сплоченности.

Это очень заметно в публикациях большевистских газет. «Советская правда» от 2 декабря 1919 года пишет: «Всегда и при всяком случае, на работе ли, в заводе, в часы ли отдыха, на собрании ли во время беседы каждый член партии должен быть готов прийти на помощь только что вступившему в партию. Мы все теперь и старые, и молодые — дети одной семьи, к одной цели мы стремимся, за одно дело боремся. И чем более тесно мы будем сплочены, чем дружнее мы будем работать, чем крепче мы будем друг за друга держаться и друг другу помогать — тем лучше у нас пойдет наша работа, тем скорее мы справимся и с разрухой, и с голодом, и с Деникиным, тем скорее мы победим».

Пропагандистским институтам крайне важно добиться узости кругозора восприятия, чтобы загнать многообразие окружающего мира в «прокрустово ложе» типологии «свой — чужой». Такое миропонимание рано или поздно приводит к полному разделу окружающей действительности на добро и зло при отсутствии, и даже недопущении, мысли о существовании некоего среднего звена. Это главный компонент особого типа мышления, четко делящего мир по определенным признакам только на белое и черное. Газеты того времени дают нам многочисленные примеры. Номер «Советской правды» от 26 ноября 1919 года, статья «Несчастный случай». Празднование годовщины Октября в селе Птичье. Корреспондент сообщает: «Наше село торжественно отпраздновало вторую годовщину революции. Устроили шествие с флагами по всему селу: шли все организации, учащиеся и крестьяне. Пели и салютовали из пушки. Но наша радость была омрачена несчастным случаем, который при этом произошел. Стреляли мы из старой чугунной пушки, из которой прежде в царские дни палили. Эта пушка не захотела приветствовать торжество трудового народа, разорвалась и убила двух товарищей, которые ее заряжали. Этот несчастный случай несколько омрачил нашу радость».

Аналогичное восприятие происходящего и в противоположном лагере. В газете «Курганская свободная мысль» от 25 июня 1919 года размещен призыв: «Нам должен помогать каждый честный человек, русский не по имени, а по мыслям и сердцу, он должен поддерживать малодушных, изобличать сплетников и “очевидцев” и передавать властям агитаторов… Когда негодяи душат грязными руками Родину-мать, то всякое дешевое благородство и отвращение к “сыску” не должно иметь места потому что всякое попустительство в этом случае так же преступно, как и агитация врагов».

В то же время пропаганда поощряет своеобразный социальный нарциссизм, порождает уверенность в собственной непогрешимости и неоправданный оптимизм: «Русский рабочий, взявший на себя инициативу социальной революции, должен подавать всему миру такие примеры героизма в деле восстановления разрушенного хозяйства страны, какие он показал в борьбе с мировой контрреволюцией»
6.

Еще одним обязательным элементом, используемым пропагандой, является страх. Он же дисциплинирует значительную часть населения, помогая поддерживать порядок в обществе. В газете «Курганская свободная мысль» от 25 июня 1919 года читаем заметку под названием «Подлое дело». Автор, возвращаясь с фронта в Омск, заехал домой в Курган и нашел родных и знакомых растерянными и пришибленными какой-то страшной неизбежностью: «Еще в пути из случайных разговоров с публикой пришлось убедиться, что тыл заражен преступной провокацией, которая на почве малодушия и подлой, часто шкурной трусости одних и планомерной большевистской работы других, свила здесь прочное гнездо и, найдя себе союзников среди всех слоев общества в лице любителей и особенно любительниц распространения всякого рода сенсационных слухов — неуклонно прогрессирует в своем предательском антигосударственном деле».

Далее он отмечает, как «эта зараза со стороны населения не встречает никакого отпора и как самые чудовищно нелепые слухи принимаются за чистую монету. Вполне уравновешенные люди признаются, что провокационное болото мало-помалу затаскивает даже и их. Что, живя в этой отравленной атмосфере всеобщей растерянности, невольно и сам заражаешься духом сомнения, придумывая массы убедительных оправданий в виде дешевых сентенций, что “нет дыма без огня”. Нет сомнения, что то нравственное состояние толпы, которое переживает наш народ уже пять лет, и особенно ужасы последних двух лет, не могли не повлиять на психику каждого из нас, но нельзя же опуститься до степени животного и поддаваться влияниям всяких вольных и невольных пособников наших врагов, поддаваться до степени паники, ничуть не реагируя на действительность».

При таком информационном потоке окружающий мир наполнен зловещей таинственностью: один заговор сменяется другим, еще более изощренным. «”Златоуст уже взят”,— делились новостями два политика в шелковых юбках и модных шляпах, “завтра очередь за Челябинском, а затем за Курганом”. Почтенные гражданки с длинными языками, сами того не сознавая, сделались добровольными агентами большевиков и усиленно сеют смуту, повторяя то, что накануне шепотом передавал на базаре субъект явно определенного большевистского типа»
7.

Смягчить столь мощный негативный компонент могла только череда бесконечных «триумфов». Стремление к любой победе, часто мнимой, иллюзорной, становилось манией. Как результат — исчезновение отрицательной (читай — реальной) информации, увеличение объема положительных персонажей и символов, смещение информационного потока в будущее, поскольку оно является чисто модельной ситуацией, результат которой можно использовать уже сегодня. Пропаганда редко пользовалась рациональными доводами. Внимание людей привлекалось к положительным сторонам идеи с помощью простых образов, аргументация была построена на эмоциональной основе: «У нас в деревне (имеется в виду деревня Аблатаева.— А. Л.) живут темные невежественные башкиры, которые раньше о большевиках и думать боялись. Но когда к нам приехали агитаторы и разъяснили нам, что такое Советская власть и что такое коммунизм, то мы все стали совсем по-другому думать и все готовы поддерживать Советскую власть. Хотя мы темны и невежественны, да правда-то видно, светлее солнца»
8. Приоритет апелляции к положительным эмоциям отражался и в расположении материала в газетах. Первые страницы отводились официозу, пропагандистским публикациям, описаниям героических поступков, новостям с фронта. Все критические материалы концентрировались на последних газетных полосах.

На страницах периодических изданий встречаются и оценки пропагандистских усилий противоположного лагеря. Автор «Курганской свободной мысли» подчеркивает: «Троцкий и кампания уже давно и совершенно справедливо сознали, что в современной войне, особенно в междоусобной, ныне явится новый род оружия еще более мощный, чем самые усовершенствованные произведения Крупа, Крево, Швейцера и др., а именно возможно широкая агитация как печатная, так и устная — среди своих, чтобы поддержать робких и воодушевить к дальнейшей борьбе, среди врагов, чтобы влить в их душу яд сомнения, разочарования и разложения. Большевики ассигновали 90 миллионов на дело агитации во всех его видах. Десятки тысяч газет, листовок и брошюр ежедневно выбрасываются печатными станками. Сотни лекторов по ту сторону фронта долбят одно и то же в уши товарищей, не меньше их пробирается и через фронт, чтобы агитировать среди наших войск в тылу…» Далее приводятся вполне конкретные примеры: «Одна из красных армий дрогнула и мы сделали прорыв. Через два дня Троцкий прислал не подкрепление, а 50 лекторов, из которых несколько были захвачены нашей разведкой и которые сами передавали этот факт, добавляя, что получают ежемесячно по 15 тысяч жалования»
9.

Из этой же публикации читатель может узнать о способах борьбы с большевистской пропагандой: «…при каждой армии издается газета, печатаются воззвания, объясняются цели войны и раскрывается истинная природа предателей России — комиссаров». И далее: «Штаб Верховного Главнокомандующего совершенно беспристрастно и с возможной полнотой освещает все военные действия, не замалчивая свои неудачи и не преувеличивая успехи, поэтому каждый должен относительно вполне доверчиво к этим сведениям и всеми силами бороться с явными и тайными пособниками наших врагов. В этом должен залог успеха нашего счастья, нашего спасения от кровавого кошмара и ужаса безумия».

Подводя итоги, отметим — любая политическая система нуждается в политико-моральной стабильности, достигаемой при помощи специальных механизмов (в том числе пропагандистских), созданных как общественными, так и государственными институтами. Особенно они востребованы в ходе военных действий. Большевикам, благодаря выстроенной в короткий срок системе пропаганды, удалось более эффективно воздействовать на общество. Гражданская война укрепила эту систему. Более того, она наполнилась реальным содержанием, стала мобильнее и оказалась востребована различными сегментами общества и государства в последующие годы.


Примечания

1. «Курганская свободная мысль» — общественно-политическая беспартийная газета (выходила в 1918–1919 гг.); «Советская правда» — орган Челябинского губернского комитета РКП и Челябинского губревкома (издавалась с 1919 по 1927 г.).

2. Афанасьев В. Г. Социальная информация. М., 1994. С. 13.

3. Цит. по: Кара-Мурза С. Г. Манипуляция сознанием. М., 2001. С. 16.

4. Советский энциклопедический словарь. М., 1984. С. 1600.

5. Гвардини Р. Конец нового времени // Вопр. философии. 1990. № 4. С. 145.

6. Совет. правда. 1919. 29 нояб.

7. Курган. свобод. мысль. 1919. 25 июня.

8. Совет. правда». 1919. 3 дек.

9. Курган. свобод. мысль. 1919. 25 июня.

Другие статьи

Все статьи