Научные публикации
Периодика и цензура в годы Великой Отечественной войны
Государственный исторический музей Южного Урала продолжает подготовку к юбилею Победы в Великой Отечественной войне. Выставочный проект «Одна на всех ПОБЕДА!» включает в себя большой объем информации о жизни Южного Урала в 30–40-е годы прошлого века. Важнейшим источником для научных сотрудников, готовивших материалы, стала периодическая печать. В рамках проекта предполагается отдельный зал, где посетители сами смогут ознакомиться с наиболее интересными материалами ряда центральных и местных изданий. И здесь вполне справедлив вопрос о достоверности содержащегося в газетах того времени материала, ведь всем нам знакомо понятие «цензура». Давайте попытаемся разобраться, насколько объективно жизнь советского общества отражалась на страницах периодики того времени.
В условиях войны значение печати возросло, так как газеты нередко становились единственным источником информации для населения. Изменилась форма подачи материала, появились новые разделы и рубрики: обзор военных действий (сводки Совинформбюро), информация о ходе соцсоревнования, переписка фронта и тыла. В каждом номере печаталась передовая статья, построенная на фактах из жизни города и области, и раздел «В помощь фронту», в котором на основе заметок и писем читателей показывалась борьба за выполнение планов, повышение производительности труда, укрепление трудовой дисциплины и т. д.
В то же время условия функционирования периодических изданий ухудшились. Квалифицированные сотрудники типографий, журналисты и редакторы ушли на фронт. Количество литературных работников, корреспондентов и полиграфистов сократилось в среднем на 50% . Решением ЦК ВКП(б) от 18 июля 1941 г. был сокращен выпуск газет и журналов, некоторые закрыты или объединены. Из ранее существовавших 8806 газет в 1942 г. осталась 4561, а их разовый тираж снизился с 38 до 18 млн. экземпляров. На Урале до войны издавалось 16 областных и республиканских, 370 городских и районных, сотни многотиражных газет. С началом войны из 101 газеты в Челябинской области осталось 88. Был приостановлен выход ряда крупных изданий, в том числе областной пионерской газеты «Ленинская искра»1.
Уменьшился тираж. Официально в 1941 г. у «Челябинского рабочего» он составлял 75 тыс. экземпляров, а в 1942 г. – 63750, но реальное снижение было больше: в отчете типографии газеты за 1941 г. речь идет о сокращении тиража на 75%. Установилась новая периодичность выхода газет: для областных и городских – 3–6 раз, для районных – 2–3, многотиражных – 1 раз в неделю. Уменьшился формат, многие газеты стали издаваться на двух полосах вместо четырех. В Челябинской области эти изменения коснулись 20 районных газет («Вперед» Троицкого района, «Путь Ильича» Брединского района, «Большевик» Аргаяшского района и др.). К концу 1941 г. перестало выходить большинство прежних многотиражек («Электроцинк», «Сталинская путевка», «Каслинский рабочий» и др.).
Однако на ряде важнейших заводов и строек они издавались на протяжении всей войны. Более того, постановлением Челябинского обкома партии от 31 декабря 1941 г. было увеличено количество многотиражек на эвакуированных предприятиях. В Челябинске на заводе «Калибр» издавалась газета «За свободу» тиражом 1000 экз., в Копейске на «ЗИСе» – «Мотор» с 1000 экз. В мае 1942 г., на основании решения ЦК ВКП(б), последовало второе сокращение периодичности и тиражей областных, городских, районных и многотиражных газет. Последнее в военные годы сокращение датируется 1 марта 1943 г. Тогда же уменьшилась периодичность: городские газеты стали выходить 5 раз вместо 6, районные – 1 вместо 3.
Со второй половины 1943 г. количество периодических изданий, их формат и тираж постепенно увеличивались, часть была реорганизована. Так, после Указа Президиума Верховного Совета СССР о преобразовании рабочего поселка Миасс Челябинской области в город областного подчинения и выделении его из состава Миасского района Челябинский обком ВКП(б) переводит издававшуюся в Миассе «Рабочую газету» в разряд городских, а для района стали выпускать газету «Колхозник Урала» с центром издания в поселке Кундравы. При этом сокращается тираж «Рабочей газеты» на 1500 экз., что соответствует тиражу районной газеты. «Рабочая газета» сменила название – стала «Миасским рабочим». Увеличивается периодичность изданий. В 1943 г. газета должна была выходить 3 раза в неделю, в 1944 г. – под новым названием – до 5. Формат городских газет стандартен – А3 (1/2 формата «Правды»). Многотиражек к концу войны стало больше, чем в предвоенные годы (в Челябинской области в 1941 г. их было 18, в 1945 г. – 39). Газета Миасского автозавода «Мотор» стала называться «Уральский автомобиль» (разовый тираж 1500 экз., в феврале 1945 г. увеличен до 3000 экз.).
Серьезнейшей проблемой периодических изданий была цензура. Юрист М. А Федоров предложил одно из самых кратких и удачных определений понятия, вынесенного в заголовок. «Цензура, – отмечал он, – родовое понятие. Оно охватывает различные виды и формы контроля официальных властей за содержанием выпускаемой в свет и распространяемой массовой информацией с целью недопущения или ограничения распространения идей и сведений, признаваемых этими властями нежелательными или вредными»2. Критерий отбора и конкретные методы запретов зависят от вида средств массовой информации, а также этических табу, действующих в обществе. Собственно, сама цензура выступает как элемент мифологического мышления, доставшегося человеку от его далеких предков. Она позволяет сглаживать последствия негативной информации (поток которой все более возрастает), способной разрушить любое, самое устойчивое общественное миропонимание.
Цензура вступает в прямое противостояние с базовой ценностью человеческого общества – свободой слова. Со времен Аристотеля человек определяется как существо, наделенное способностью говорить и мыслить, вопрос заключается лишь в свободе выражения этого мнения. Отсюда проистекает понимание свободы слова (печати) как одного из основных прав человека, состоящего в юридическом праве и реальной возможности каждого человека публично высказывать (публиковать) свое мнение по отдельным вопросам общественной жизни; предпосылка развития инакомыслия и разномыслия, открытой борьбы мнений; важнейший элемент плюралистической демократии.
С ХХ века это прежде всего проблема свободы доступа к любой информации, необходимой индивиду. Чем большее ее количество предоставлено на выбор, тем выше степень свободы в данном обществе. И наоборот, чем меньше выбор, обеспечиваемый, а иногда и контролируемый властью, тем ниже степень свободы человека и заметнее приближение к политической системе, где государство старается максимально изолировать потребителей от независимых информационных источников, формируя «заказ на информацию». При его наличии нижестоящие структуры в стремлении преуспеть (в материальном, карьерном или каком-либо другом плане) стараются нивелировать негатив путем фальсификации сведений и преувеличения достижений. Приукрашенная информация, проходя через контролирующие ее инстанции, настолько преобразуется, что реальные сведения власть просто не получает. Не понимая всей глубины происходящих на нижних ступенях общества процессов, она тем самым гарантирует перманентный кризис государственного аппарата.
Даже в самых развитых демократиях цензурный режим неизбежен. Морально-этические запреты, государственные, военные или коммерческие тайны присутствуют в любом обществе, независимо от его политического устройства. Разница заключается во внутренних механизмах, по которым строится сам процесс цензурирования. Процедура запретов реализуется через два главных варианта: предварительный (запретительный), при котором информация, имеющаяся в СМИ, перед ее обнародованием просматривается специальной организацией, или последующий (административно-карательный) – информация распространяется без всяких ограничений, но государственные и общественные структуры определяют ответственность издателя в том случае, если нарушен закон. Одновременно оба этих варианта обычно не функционируют, поскольку вступают в противоречие друг с другом. Однако в СССР они действовали вместе. Более того, развитие получил еще один – предписывающий, при котором любая информация создавалась и «подгонялась» под рамки господствующей идеологии. Некоторые исследователи именуют такой вариант «самоцензурой». Она в разной степени присутствует в любом обществе. Но при советском строе авторам нужно было понимать не только то, о чем им нельзя было писать, но и то, о чем они должны были писать, если хотели печататься.
Объединив все три варианта, советская власть имела полный контроль над информацией, распространяемой в обществе. К 30-м гг. существующему режиму даже не нужно было оказывать какое-либо воздействие на авторов: они сами выполняли установленные сверху задачи, хотя некоторые при этом «держали фигу в кармане». Цензорами СМИ выступали партийные структуры. Первые секретари обкомов, горкомов и райкомов, фактически руководившие местными газетами, могли запретить любую статью или устроить разнос сотрудникам редакции. Теми же полномочиями наделялись и отделы пропаганды и агитации, определявшие общие «установки»: от списков изъятия литературы до назначения на должности редакторов и журналистов. Кроме того, надзором за СМИ занимались и в НКВД. Органы правопорядка брали под свой контроль типографии, редакции газет и журналов и т. д. Все публикации должны были проходить через политотделы НКВД, следившие за деятельностью цензоров. И, наконец, именно они приводили в исполнение те наказания, которые полагались провинившимся сотрудникам печати.
В таких условиях не было необходимости в специальных организациях, отслеживающих деятельность СМИ. Тем не менее, такой институт существовал. Периодикой занималось Главное управление по делам литературы и издательств Народного Комиссариата просвещения РСФСР (Главлит), созданное в 1922 г. «в целях объединения всех видов цензуры печатных произведений» и его областные подразделения, действовавшие при отделах народного образования»3. В его полномочия входил предварительный и последующий контроль всех предназначенных к опубликованию произведений (от газет до рисунков и карт) как с политико-идеологической, так с военной и экономической сторон, издание правил, распоряжений и инструкций по делам печати, в том числе и перечня сведений, составляющих государственную тайну, разрешение на публикацию отдельных произведений и т. д. Кроме того, все кадровые изменения в редакциях газет должны были происходить с ведома Главлита и его местных структур4.
Руководитель Главлита назначался коллегией Наркомпроса (на практике – ЦК ВКП(б), а один из его заместителей выдвигался НКВД. Перед самой войной была предпринята попытка воссоединить все цензурные ведомства. 2 июня 1941 г. появляется проект постановления ЦК ВКП(б) об утверждении положения о главном военном цензоре при СНК СССР в целях усиления военной цензуры. В этом же проекте Наркомату обороны предлагалось считать «старших цензоров союзных и автономных республик, краев и областей состоящими на воинской службе»5. Однако, далее проекта дело не продвинулось: началась война.
Особо отметим, что нами рассматривается только деятельность Главлита, связанная с периодическими изданиями. На самом деле его функции были гораздо шире. Например, в обязанности цензоров входило установление степени секретности документов, публикующихся в различных бюллетенях. В 1940 г. циркуляром начальника Главлита было установлено три степени: «Совершено секретно», «Секретно» и «Для служебного пользования». Причиной появления такого распоряжения являлось огромное количество различных степеней, выдуманных на местах. Так, цензор обллита Башкирской АССР выпустил протокол заседания Президиума Верховного Совета БАССР с грифом «Хранить наравне с материалами, не подлежащими оглашению».
Начальник Челябинского обллита в 1942 г. так обосновал необходимость деятельности своего ведомства: «по существующим правилам любой разведки, есть такое правило, что слух – это одно, что слух должен проверяться несколько раз, но то, что идет типографским шрифтом, – это уже ценится на вес золота, а поэтому нам нужно быть особенно осторожными и бдительными. Я просил бы от этих неправильных мнений отказаться и не говорить, что цензура занимается ерундой». В областях при отделах народного образования действовали местные облиты, в районах и городах при исполкомах – гор- и райлиты, в состав которых входили штатные и нештатные уполномоченные.
Отдельной структурой являлись уполномоченные и политредакторы, прикрепляемые к крупным газетам и издательствам и подчинявшиеся Обллиту. В их функции входила и проверка деятельности цензоров, работавших в районных структурах Главлита. Назначения на все должности проходили с ведома соответствующих партийных комитетов. К концу 1939 г. общее число работавших в Главлите составило 6027 чел. В центральном аппарате работало 174 чел, на местах – 4279, из них 2199 – совместители в районах. Ими контролировалось 7194 газеты с количеством номеров 898418 разовым тиражом 35517000 экз. (без учета печати РККА и ВМФ), 1762 журнала объемом 83035 авторских листов и тиражом 268590 экз., 4681 типография. Весьма низким был образовательный уровень – 8% сотрудников с высшим образованием, 67,7% – со средним и незаконченным средним и 24,3% – с низшим. В штате Челябинского обллита на 1 января 1939 г. числилось 27 человек, из которых 2 имели высшее образование, 7 – среднее и 18 незаконченное среднее и низшее6.
Финансирование цензоров брали на себя типографии и редакции, к которым они прикреплялись. Средняя заработная плата районных уполномоченных составляла 400 руб. в месяц, что было явно недостаточно. В Москву поступила жалоба от одного из сотрудников райлита Челябинской области. В ней он писал, что в «нашей области недооценивают цензурных работников, фактом этого является, что нет у нас нужд и забот о кадровых работниках, так как учит нас тов. Сталин». Далее сообщил, что районные власти не включили местных цензоров в число ответственных работников, освобожденных от уплаты сельскохозяйственного налога. При этом власти «не забыли включить редактора районной газеты. Считают их руководящим составом, а цензора, который контролирует работу редактора, и стоит на голову вышередактора, охраняя государственные секреты СССР, борясь за идеологическую выдержанность газеты, борется, охраняя государственную тайну в печати и т. д, они забыли включить в эти списки – эту категорию работников, нет уважения, нет забот, что прямо обидно и эти случаи не единичны».
В 1942 г. издан приказ Уполномоченного СНК СССР по охране военных тайн и начальника Главлита о работе с кадрами цензоров в условиях военного времени. В нем отмечается, что за время войны со стороны руководителей крайобллитов ослаблено внимание к делу подбора, закрепления и воспитания кадров. Особое неудовольствие вызывало то, что прием на работу сводится к механическому оформлению людей в органы цензуры. Подчеркивалась низкая квалификация цензоров – совместителей и штатных работников, не изучающих и не знающих перечни государственных тайн и дополнения к ним. На февраль этого года в Челябинской области трудилось 25 штатных сотрудников и 59 совместителей. Среди них 42 партработника, чаще всего – заведующие отделами пропаганды и агитации местных райкомов и заведующие парткабинетами, 10 учителей (заведующие РОНО, школьные инспектора и преподаватели). Были и финансисты, и библиотекари, и пенсионеры и т. д. В последующие годы количество сотрудников сократилось: в 1943 г. штатных сотрудников осталось 19, нештатных – 56. Сокращение шло за счет уполномоченных при издательствах и политредакторов. Высока была и текучесть кадров – за время войны сменилось 3 руководителя Челябобллита.
Разговор об ограничениях, которые существовали для советских периодических изданий, и способах реализации этих запретов продолжим в следующей статье.
1. Здесь и далее используются материалы центральных и южноуральских архивов.
2. Цит. по: Жирков Г. В. История цензуры в России в XIX–XX вв. М. : Аспект-пресс, 2001. С. 3.
3. Положение о Главном управлении по делам литературы и издательств (Главлит). 27 июня 1922 г. Постановление СНК РСФСР об утверждении Положения о Главлите и его местных органов. 6 июня 1931 г. // История советской политической цензуры. Документы и комментарии. М. : Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 1997. С. 35, 58.
4. Действующее законодательство о печати. М., 1927. С. 39.
5. История советской политической цензуры… С. 85.
6. Горчева А. Ю. Главлит: становление советской тоталитарной цензуры // Вестник МГУ. Серия 10. Журналистика. 1992. № 2 (март – апрель). С. 35.; Зеленов М.В. Главлит и историческая наука // Вопросы истории. 1997. № 3. С. 29.