Тамара Викторовна Малькова

Тамара Малькова: «Когда я пришла в музей, в бывшей церкви уже было паровое отопление...»


В преддверии своего 100-летия Государственный исторический музей Южного Урала продолжает публикацию серии статей-интервью Д. Г. Графова о Челябинске и его жителях. Сегодня собеседником Дмитрия Григорьевича стала заведующая библиотекой тогда еще краеведческого музея Тамара Викторовна Малькова.



Тамара Викторовна Малькова

Я родилась поселке Большое Баландино Сосновского района. Мои мама и папа были зоотехниками. Оба учились в Курганском сельскохозяйственном техникуме. Папа окончил учебу на год раньше мамы и был направлен в село Подовинное Карталинского района. А через год туда же по распределению приехала мама. Папу она уже знала по техникуму, но считала его чуть ли не хулиганом. Он играл на гитаре, пел песни на стихи Есенина, за что был исключен из комсомола. А она была преданной комсомольским идеалам. Поженились они в 1934 году в Подовинном Карталинского района.
Через какое-то время папу перевели в деревню Долгую и назначили на должность главного зоотехника при исполкоме. Впоследствии мы часто переезжали с места на место по папиной служебной надобности. После Долгой его направили в поселок Есаульский, затем мы переехали опять в Большое Баландино, где папа стал преподавать историю (ввиду нехватки учителей). Перед этим он прошел переподготовку в Челябинском пединституте. В Большом Баландино в 1940 году родилась я. Позднее мы переехали опять в Долгую, а в 1947 году — в соцгород в Каштаке под Челябинском, хотя там не было никакого сельского хозяйства. Намного позже, уже в 1960-е годы, я узнала (заглянув в папины документы), что в Каштаке находился лагерь для трудармейцев. И папа трудился зоотехником в системе ГУЛАГа. Он занимался разведением лошадей для нужд Красной армии. В Каштаке я пошла в школу.
В 1948 году мы вернулись в Долгую. А всех породистых рысаков, выращенных папой, передали в колхозы и совхозы в качестве тягловой силы. Они уже не нужны были армии.
В 1950 году наша семья переехала в поселок станции Полетаево I — папа поступил на службу главным зоотехником в совхоз «Полетаевский». Он привез нас в ветеринарную лабораторию — большое старое здание. В одной комнате там были всякие банки-склянки, в другой — ничего. Там и расположились. Потом папа выбрал себе место на этой же улице, где решил построить дом. Его братья работали тогда на железной дороге и помогли ему раздобыть для строительства шпалы (по-другому получить стройматериалы было просто невозможно). И родители вместе с моими братьями-подростками построили дом. В ноябре мы уже поселились в нем, хотя там еще даже не было пола.
А в 1970 году родители построили новый дом, но в нем я уже почти не жила. В 1972 году вышла замуж и переехала в Челябинск.
О своем детстве и юности я вспоминаю как о безбедном, радостном времени. Папа мой был «слухач» — подбирал на гитаре музыку на слух. Братья его тоже. Умели они играть и на мандолине. Никто из них никогда этому не учился. Собирались все родственники у нас в Полетаево, устраивали свой оркестр. Музыка звучала по всей улице. Папа играл и пел.
Интересное у нас было детство. Играли дома в шахматы, домино. И футболом ребята увлекались. Все ходили в кружки художественной самодеятельности. Мы не голодали никогда, потому что папе на работе давали жмых. Даже в войну не было голода. Во дворе у нас всегда стояла лошадь — можно сказать, личное такси. Куда хочешь, туда доедешь.

– Напротив старого здания вокзала. Там во дворе стояла церковь, которую потом снесли.

– Застала. Полетаево — узловая станция. Там имелись водонапорная башня и баня (она и сейчас, кажется, там стоит). Когда паровозы подъезжали к башне набрать воды, в бане воду перекрывали. И все, кто в это время мылся в бане, сидели и ждали, пока паровоз себе воды наберет.
По окончании школы я поехала учиться в Верхний Уфалей в библиотечный техникум. В Челябинске тогда ничего подобного не было (позднее появилось культпросветучилище). Проучилась там два года. В сентябре 1959 года поступила на работу в Челябинский краеведческий музей.

– В здании бывшей школы № 58 на улице Орджоникидзе. Преподавателей в институт культуры набирали из других вузов. Многие из них были из педагогического института. Образование давали качественное.
Когда я пришла работать в музей, директором там был Петр Васильевич Мещеряков. Он занимался изучением дореволюционного Челябинска, издал книгу. Ему тогда было 53 года, а мне — 19 лет. Петр Васильевич очень тепло меня встретил. Тогда еще был жив основатель музея и его первый директор — Иван Гаврилович Горохов. Замечательный, интересный человек. Всем своим обликом, культурой поведения он выделялся среди других людей. Иван Гаврилович тогда уже не работал в музее, но приезжал ко мне в библиотеку читать «Оренбургские епархиальные ведомости». Никому больше я из книжного фонда ничего не выдавала на руки. Жил он на ЧМЗ, приезжал в музей на трамвае. Ходил всегда с тросточкой. В ботинках с галошами в любой мороз. Другой обуви у него не было. Он был человеком из другого века.
У меня на память осталась подаренная им книга — томик «Евгения Онегина» 1937 года издания, да еще с иллюстрациями знаменитого Лансере. Этот томик у меня до сих пор хранится. Там рукой Ивана Гавриловича на листочке выписаны начальные строчки всех известных отрывков из романа («Мороз и солнце, день чудесный…» и т. п.) и указаны номера соответствующих страниц.

– Да. После того как разрушили Христорождественский собор на площади Ярославского, эта церковь была главной в Челябинске. После ее закрытия сюда переселился музей. Библиотека занимала самое шикарное место на первом этаже — где раньше был алтарь.

Сотрудники Челябинского областного краеведческого музея.
Начало 1960-х годов


Имелся там и прекрасный читальный зал, хорошо оборудованный. Его три окна выходили на трамвайную линию на улице Кирова. А следующие два окна — это книгохранилище. Слева от входа внутри здания находилась касса. На второй этаж вела железная лестница. Справа стояли большие красивые часы с боем, за ними — вход в мою библиотеку. У нас имелись большие стеллажи, много шкафов. В фонде насчитывалось 20 тысяч единиц изданий.

– Около 15 человек: директор, заместитель директора, заведующие отделами советского периода, дореволюционного периода (Муза Константиновна Ассанова), природы (два человека), завхоз, смотрители залов, кассир, бухгалтер. В общем, штат совсем небольшой. Но какие это были люди! Как же мне повезло! Научные сотрудники все были с высшим образованием. Муза Константиновна окончила Ленинградский университет, слушала лекции Лихачева; Владимир Савельевич Стоколос — исторический факультет Уральского университета в Свердловске; Александра Яковлевна Попова (вела советский период) окончила Московский пединститут; Зинаида Сергеевна Блинова — исторический факультет Московского пединститута имени Крупской. Я просто наслаждалась их обществом. Они все были на 10–12 лет старше меня, у всех уже имелись семьи.



Сотрудники Челябинского областного краеведческого музея. 1963 год

В нашем музее можно было подготовить кандидатскую или докторскую диссертацию: все материалы под рукой, в свободное от работы время никто не мешал заниматься наукой.

– Нет, Матюшин — москвич. Он до последнего дня был ведущим специалистом в Институте истории и археологии Академии наук. Он изучал памятники каменного века на Южном Урале. Я ездила с его группой однажды на разведку, потом на раскопки.
А у В. С. Стоколоса такая судьба. Он уже готов был вернуться в аспирантуру, как его вдруг пригласили в Сыктывкар в качестве ведущего научного сотрудника Института языка, литературы и истории Коми научного центра Уральского отделения Академии наук. И он уехал из Челябинска. Жил долгое время там, вел раскопки на Печоре. Потом переехал в Уфу, где работал в филиале Академии наук. Года через четыре вернулся в Челябинск, уже кандидатом наук. У него здесь находились коллекции. Ему надо было продолжать свои раскопки. Два года он преподавал историю в Институте культуры. За это время закончил свои раскопки, после чего вновь уехал в Сыктывкар. И до конца жизни он жил там. Стал лауреатом Государственной премии. Мы с ним долго переписывались.
Каждое утро по дороге на работу я заходила на главпочтамт на улице Кирова и забирала там почту — газеты, журналы — целую сумку. В нашу библиотеку приходили люди, готовившие свои кандидатские диссертации, — аспиранты. Музей открывался в 10 часов, а я приходила в девять, приносила всем прессу. Наши сотрудники знакомились с ней. Когда в 1968 году вышел первый номер «Вечернего Челябинска», наш директор, тогда уже Н. П. Казанцева, попросила меня сходить в редакцию газеты и взять первый номер для нашего фонда. Я сходила, мне выдали там несколько экземпляров первого номера «Вечерки».
Музейное хранилище размещалось в подвале под первым этажом, куда вел люк. Там было большое помещение со стеллажами, на них располагались вещи. Во время субботников мы все спускались вниз и вытирали с них пыль. Там хранилось все, что практически никогда не экспонировалось. А другая часть музейного фонда — различные коллекции (нумизматика и пр.) — располагалась выше и занимала два этажа. С этими коллекциями сотрудники работали. Предметы из них экспонировались на выставках.

– Музейных фотографий у меня очень много. Но их авторы — фотографы-«однодневки», они не задерживались в музее. А вот Коноплёв работал долго.
Однажды моя дочь Наташа побывала в краеведческом музее и увидела там фотографию, на которой с удивлением узнала меня. Такая фотография есть и у меня дома. На ней все сотрудники нашего музея снялись у нас библиотеке на фоне шкафа, в котором стояли энциклопедии. И там видно, сколько нас было. В центре снимка — Иван Гаврилович. Фотографировал нас Коноплёв.



Сотрудники Челябинского областного краеведческого музея.
В центре — И.Г. Горохов. 1963 г.

Фотографии, которые хранятся у меня, в основном сделаны в моей библиотеке. Среди них есть снимок, на котором — уральская сказительница Серафима Константиновна Власова. Она как-то зашла к нам в библиотеку, хотела что-то у меня спросить. Я подошла к ней, мы листали какое-то издание. В этот момент нас с ней и сфотографировали.

– «Шестерка» деревянная была. На ходу двери трамвая складывались гармошкой, а он все ехал, не останавливался. И никто не выпадал из вагона, все крепко держались за петли и поручни.

– В Полетаево в баню ходила. А когда стала работать, стало всё по-другому. В музее были выходными днями понедельник и вторник. В субботу и воскресенье мы работали. В понедельник я ехала в город, посещала на вокзале душ. После этого шла в кинотеатр имени 30-летия ВЛКСМ, смотрела фильм, потом возвращалась домой. На следующий день занималась домашними делами. В среду ехала на работу.
Что еще помню про Челябинск того времени? Например, около Успенского кладбища была барахолка. Народ шел туда пешком из города и обратно. Тогда даже валенки можно было купить только на барахолке. Да и другие вещи тоже. Она многих выручала в этом плане.

– Помню такие автоматы. Вода в них холодная всегда была. Еще летом продавали квас из бочек. Наливали его в большие стеклянные кружки. Из таких еще пиво пили.
Большое внимание мы уделяли учебе. В те времена человек с высшим образованием вызывал уважение, считался чуть ли не элитой.